Почему время?

А затем что пространство: дыра,
чернь которой извозит любого,
кому доля наказана снова
и опять проникать во вчера
(и вчера невозможно прервать,
нет тут времени, кроме былого),
бесконечна настолько, что снова
«Въ лъто новое, — Никон в тетрадь
вносит прежнее, — было лишь то,
что, бывало, всечасно намедни
приключалось: едали пельмени
господа, а холопы — додó,
и додо улетучились враз,
и холопы едали друг друга,
и, откушав, мутили: “А ну-ка,
ко Шварцши́льду, который навяз,
двинем с вилами, и горизонт
исторически сдвинется в ныне.
Там и завтра придёт. Не волыним,
поднимаем врага. Все на фронт”.
И назавтра сбывалось вчера…»
Такова гравитация места,
этих чёрных пространств, ни бельмеса
кои в будущем. Время, пора.