Не бояться (вещей и явлений)

Вот стул, вот его спинка, вот рука
с обломанным о пол моим запястьем,
вот полом усечённая дуга:
полёт со спинки стула не к несчастью —
но радости: не рыжий, а уже
стою на спинке стула для восторга
достаточное время! вот туше,
которым санитарная четвёрка
(я говорил ей, что ещё могу
и должен простоять вторую смену)
гипс наносила на излом, вот тку
из паутины следующую сцену:
сотку́ — и поднимусь с их этажа
на землю, где всегда хватает спинок
у стульев, корчить из себя, смеша,
ломаясь ради ротовы́х смешинок.
.
Вот пред подъездом осень и вода,
которая застыла на асфальте,
как будто обведённый мелом в гвалте:
«его п-п-пырнули» некто. Правота
октябрьской гололеди глубока:
я за вином ходил всё это утро,
а уронился — раз, и это мудро:
пробить затылок только раз, пока
я шлялся за портвейном, — и тогда,
когда я не стоял уже. Щадила
льда корка ходока. Пусть льда мерила
неочевидны, но вода тверда:
кровь головная выкрасила цвет
подлёдной лужи, это сохранило
свод черепа. И вскоре я чернила
узнал и сел нести вот этот свет.
.
Вот целлофановый мешок на голове.
Вот так, приняв, катаюсь по Москве
трамваем номер сорок и чужие
квадратные глаза гоню (живые
на датого мертвецки не взахлёб,
так скорбно пялят зрячий эндоскоп)
рабочим матом: дескать, не робею,
и вам в штаны не стоит, дуралеи,
ходить: «Мешок — пустая суета:
удушит и́ли — или ни черта».