Два ведра

Корова помнит грибников, бойцов и танки,
корова помнит молоко: кому и сколько,
корове крутит хвост дитя с берданкой,
но сладости, но острые осколки
отваживают сторожа от Милки
на два ведра: ведро доя́т солдаты
(из танка «На Берлин» — грубы и пылки,
из танка «На Москву» — запанибрата),
подойник забирают гриболюбы
(с подойником рифмуется покойник:
в скорлупах грибники, и их скорлупы —
скорлупы одержимости: и школьник
не стал бы заносить над Милкой руку,
а эти за «попить» заносят руку,
но, хрупкие, приблизив близоруко
себя к очам животного, «подругу»
спустить им просят, потому что голод;
худы́ танкисты, вот и эти тóщи;
у тех нет мощи для броска «На город»,
и этим обобрать корову проще,
чем). Мальчуган осколочные раны
целить уходит, чтобы подорожник
не думал, что не нужен, тут же краны
в корове открываются. Таёжник,
пришед за сыроежками, корову
испить желает, и дитя с дарёной
«Коровкой» отлучается, и снова
корова вытекает за сластёной.
«Но лишь ведро, не больше». — «Ровно столько,
куда нам больше». — «Лишь ведро». — «Взыскую
одно ведро». Корова помнит: дольку
танкисты съели, и грибник — другую.