В последний миг из колокольчика

Ракеты оторвутся, и столбы
заголосят: «Внимание, внимание»,
но это не Ермания, слабы
ерманцы оторвать ракеты; с тщанием
увещеванья грянут со столбов
с безвыходно крикливым говорителем,
и притчи, отлетая от зубов
гнилых, как и у всех, за чаепитием
повеселят которых скоро не…
«не станет», — не скажу, скажу: «и не было»:
«Весь лёт их на ударной на волне
я, колокольчик, с вами в фарсе “Небьюла,
или Ракеты оторвáлись — и́ —
и всё: последний день Земли и родины”:
найдите медный таз и по-мужски
накройтесь им, иное — слёзки тётины:
вы взрослые, вы знали, что так бу,
а плачете; заткнитесь, наказания».
И только тех, кто в поле, прошибут
рыдания, — про медный таз заранее
сказали бы, таз в поле не растёт.
Со мхатовским прононсом сыплют удалью
столб за столбом, — и умирают от
припадков смеха Иисус с Иудою:
«Доходит до смешного: я — г-но:
ракеты засмею — и в бункер спатеньки,
а бункера и нету, что смешно,
есть люди — оловянные солдатики».