Яблоко, как и её окно,
руку продляет (она: «Поглажу?» —
и через улицу к бельэтажу
правая тянется; рук полно:
левую тоже второй этаж
не унимает; в пятиэтажке
в снег разлетавшийся нараспашку
только она и зовёт: «Подашь,
чтобы согрела?»; одна она
варежку стащит с руки озябшей
и оживляет вне трикотажей;
отворена и обретена):
лучшее яблоко записав
в полдень с минутой, покуда север
чист и понятен (иди на клевер),
в полночь с минутой среди орав
ищешь наощупь его, задув
спичку, чтоб яблоня не краснела
и не надеялась: просто сфера,
мало ли сфер среди красных, уф…
Мало ли что изменяет нас,
да та же смерть удлиняет лица,
словно мы лошади, и острится
вдруг на минутку безмозглый глаз.
руку продляет (она: «Поглажу?» —
и через улицу к бельэтажу
правая тянется; рук полно:
левую тоже второй этаж
не унимает; в пятиэтажке
в снег разлетавшийся нараспашку
только она и зовёт: «Подашь,
чтобы согрела?»; одна она
варежку стащит с руки озябшей
и оживляет вне трикотажей;
отворена и обретена):
лучшее яблоко записав
в полдень с минутой, покуда север
чист и понятен (иди на клевер),
в полночь с минутой среди орав
ищешь наощупь его, задув
спичку, чтоб яблоня не краснела
и не надеялась: просто сфера,
мало ли сфер среди красных, уф…
Мало ли что изменяет нас,
да та же смерть удлиняет лица,
словно мы лошади, и острится
вдруг на минутку безмозглый глаз.