Вокспуибр

Вокспуи́бр (что бы это ни значило), собака
(на «В» — это имя, а фамилия у неё моя),
принесла трико. Трико, Вокспуибр? Полунаго,
выходит, некий гусар машет саблей, галиматья
произошла с каким-то гусаром. Гусар, о, псина?
Что за гусар, Вокспуибр? Докладывай и веди.
(Нет бы овец остеречь, чтобы они апельсины
не вырывали из рук едоков апельсинов и́
не подтрунивали над несытыми едоками.)
Возвратим же, животное, гусару его штаны
и катастрофу под Бородиным, — и с тремястами
полками маршалы Даву и Ней едва ли годны
к строевой и виктории над полуголым нашим;
так и вижу: будённый Мюрат, оторопев, бежит.
Вернём же кавалеристу портки — и над пейзажем
нависнут снова остервенение и русский взрыд,
и смерть гусара попрёт француза, а смерти — палец
покажет. Ну же, рысцой, собачка, Багратион
ждёт не дождётся, горит на флешах, а он — страдалец,
а он не должен в живых остаться — он отличён.