Скорые пышные

Вот вприскок форейтор, весь в ливрее,
чешет на Козле (от Лорелеи,
мамы, и Квадратного, отца),
цуг ведя, ведя людей с цветами
из газетных вырезок, местами
в вырезках замечена грязца:
.
глаз портрета выколот иголкой
вкруг зрачка, щека синеет щёлкой,
из которой лезут червячки,
из усов на мордочке живого,
а теперь покойника, обнову,
власяницу, можно вполноги
.
свить, и не одну, для вящей роты,
что поляжет, чтобы мамки шпроты
водкой запивали у могил;
на могилу вывалят букеты
из газетных розочек, и «где ты», —
всплачут люди-слёзы; цуг нехил:
.
десять тысяч лошадей под «Мурку»
тащат по земле лафет… в печурку? —
ну уж нет: вальсировать должны,
мы должны и будем, на могиле:
зря, что ль, нас с зачатия мертвили,
не плясать нельзя, мы — плясуны,
.
но потерпим: из «Известий» розы,
после номер «люди-смех-сквозь-слёзы»
и фонтаны дерзостных речей,
после землекоп и канонада,
но не по тарелочкам (досада:
в глупый воздух, вальдшнепов, очей
.
свет, роняя наземь), и укладка
жаркого асфальта, дальше — сладко:
оставляя в вечности следы,
мы танцуем, мы танцуем, пляшем,
не стреляя в загнанных, в уставшем
уважая сон и лататы.
.
Жеребец форейторский, в затылок
лошади бредущие, чей мылок
пыл (тащить лафет с таким *овном),
ордена-розаны, слёзы луком,
мы и па — к твоим, *овно, услугам,
позаботься, мразь, об остальном.