Чтобы выжить, толпа испускает душок: ничего,
ничего в голове не держать, пусть пустое в пустое
с лимфой-кровью-зубами-навынос течёт, и устои —
как ни в чём не бывало, анатомов и Самого
.
пронимая: «Пустое, — Сам дёрнет с анатомом, — ух!
Я с неделю потел, наполняя, горел на работе,
а ничто, из щепоти пустого в пустого щепоти
протекая, творит чёрт-те что, полагаясь на нюх.
.
За его нездоровье!» И видно, что Сам — а в поту.
А анатом Ему — наблюденье: прогрессию в счёте:
«В рое двух на двоих восемь рук, на которых в разлёте
люди видят по девять кастетов, и десять «ату»,
.
в каждой глотке по пять, и заточки, конечно, в телах
после встречи со стаей из двух не даются подсчёту.
Исчисление, о. Пустота — это сила». Из пота
Самогó вытекает: ничто — это нечто, когда при стволах.
ничего в голове не держать, пусть пустое в пустое
с лимфой-кровью-зубами-навынос течёт, и устои —
как ни в чём не бывало, анатомов и Самого
.
пронимая: «Пустое, — Сам дёрнет с анатомом, — ух!
Я с неделю потел, наполняя, горел на работе,
а ничто, из щепоти пустого в пустого щепоти
протекая, творит чёрт-те что, полагаясь на нюх.
.
За его нездоровье!» И видно, что Сам — а в поту.
А анатом Ему — наблюденье: прогрессию в счёте:
«В рое двух на двоих восемь рук, на которых в разлёте
люди видят по девять кастетов, и десять «ату»,
.
в каждой глотке по пять, и заточки, конечно, в телах
после встречи со стаей из двух не даются подсчёту.
Исчисление, о. Пустота — это сила». Из пота
Самогó вытекает: ничто — это нечто, когда при стволах.