Ровно десять календарей,
не одиннадцать, только десять,
что, конечно, куда добрей,
чем одиннадцать: десять весят
меньше. Правда, карандаши
и каракули невозможны;
невозможно и «напиши,
как ты», нежно или истошно,
летним почерком или вкось-
вкривь осенним попросишь это.
«Не ответит. Нельзя. Небось
перетерпите врозь: за летом,
будут осень, зима, весна;
умножайте на десять — вот и», —
бросят холодно, но сполна.
Хладный край, ледяные ноты.
не одиннадцать, только десять,
что, конечно, куда добрей,
чем одиннадцать: десять весят
меньше. Правда, карандаши
и каракули невозможны;
невозможно и «напиши,
как ты», нежно или истошно,
летним почерком или вкось-
вкривь осенним попросишь это.
«Не ответит. Нельзя. Небось
перетерпите врозь: за летом,
будут осень, зима, весна;
умножайте на десять — вот и», —
бросят холодно, но сполна.
Хладный край, ледяные ноты.
