Одни преисполняются дождём,
другие… про других потом… прищепки,
горчичники, смешные! Отметём
других покуда в сторону, их кепки,
их чёлки, треуголки их, их сны
о том, что летом, осенью, весною,
зимой погода будет — будет! — и
они в конце концов из дома, ноя
на всякий случай, выйдут и дойдут
куда-нибудь, где им дадут укрыться.
Да ну их, этих сахарных! Не в труд
их поместить в конец, они — вещицы
изящные, но не о них дождит:
одни под дождь бегут во все лопатки —
и счастливы под ним, и не сердит
на них их дом, когда они, подкладки,
карманы, шляпы, кеды ах-дождём
наполнив под завязку, дома лужи
повсюду оставляют, «подождём, —
восторженно крича, — когда снаружи
подсохнет, и, как посуху, бегом
по этим, по глубоким, по домашним
припустим». А другие при любом
дожде лишь мокнут, напрочь и всегдашне.
другие… про других потом… прищепки,
горчичники, смешные! Отметём
других покуда в сторону, их кепки,
их чёлки, треуголки их, их сны
о том, что летом, осенью, весною,
зимой погода будет — будет! — и
они в конце концов из дома, ноя
на всякий случай, выйдут и дойдут
куда-нибудь, где им дадут укрыться.
Да ну их, этих сахарных! Не в труд
их поместить в конец, они — вещицы
изящные, но не о них дождит:
одни под дождь бегут во все лопатки —
и счастливы под ним, и не сердит
на них их дом, когда они, подкладки,
карманы, шляпы, кеды ах-дождём
наполнив под завязку, дома лужи
повсюду оставляют, «подождём, —
восторженно крича, — когда снаружи
подсохнет, и, как посуху, бегом
по этим, по глубоким, по домашним
припустим». А другие при любом
дожде лишь мокнут, напрочь и всегдашне.