Наш ордынский человек

Кто, полежав, встаёт, чтоб посидеть,
потом встаёт, стоит, потом шагами
по подпространству метр на два рывками,
по размеренью длинному на треть
за световую среду, коль среда,
продвинувшись, садится и ложится
соснуть, назавтра ибо, чуть зарница,
на солнце полыхнув, «восток, айда», —
восток разбудит, следующий шаг
положено пройти, сломаться, снова
всё повторить, и в пятницу «Готова, —
на лбу упрямом зарубить. — Рысак
не сдох ещё, а эта сторона,
тягучая, как горизонт в два цвета,
небесный и морской, что ждут совета:
светать? штормить? — уже одолена»?
.
Кто в боксе метр на два по шпалам мчит,
кого начальник с шпалой всем вагоном
на остановке в поле в поле оном
сажает испражняться? А бронхит
кого не учит? кто хрипит: «Воды!»?
кому в ответ хохочут: «Столько снега,
а вы про питиё»? Кого из грека,
узбека, у́льчи, латыша, мордвы —
из человека — делают скотом
на четвереньках, пущенным «вприсядку,
пошёл вприсядку, у тебя десятка,
а не пойдёшь — тогда пойдёшь пластом,
не на карачках», — выстрелом по-над?
Кому на остальное и эпохи —
не времени, но эры — нет? Молóхи
кого не оставляют, кем вершат?