На Нижней хвост: на Нижнюю хотят
попасть, спеша и падая, русисты
(залоги преподать), они фразисты:
белеют сзади десять негритят,
которым треплют нервы словом «падлы»
и речью «Налетели долбодятлы»,
.
а те пришли оттачивать сюжет.
Вперёд русистов лезут скорый Uber
и велосипедисты пиццы: «Умер?
Никто не умер, что вы, невпроед
эх-прокатиться жаждущих и вместо
осточертевшей пиццы с её тестом
.
вдруг захотелось улице кутьи́,
обычной кашки на съеденье после».
Вперёд колёсных с «только заподозри»,
наточенным тяжёлым взглядом, и
«викторией» в глаза, из кожи лезет
металлолома сбор: во ртах — желéза,
.
на пальцах — обручальных ободков.
Ну а первей других на Нижней в двери
плотва стучится, а потом уж звери:
заглядывает в скважины замков —
и видит зеркала, плотва в которых
колотится в настырных уговорах
.
её впустить, её, не осетров.
попасть, спеша и падая, русисты
(залоги преподать), они фразисты:
белеют сзади десять негритят,
которым треплют нервы словом «падлы»
и речью «Налетели долбодятлы»,
.
а те пришли оттачивать сюжет.
Вперёд русистов лезут скорый Uber
и велосипедисты пиццы: «Умер?
Никто не умер, что вы, невпроед
эх-прокатиться жаждущих и вместо
осточертевшей пиццы с её тестом
.
вдруг захотелось улице кутьи́,
обычной кашки на съеденье после».
Вперёд колёсных с «только заподозри»,
наточенным тяжёлым взглядом, и
«викторией» в глаза, из кожи лезет
металлолома сбор: во ртах — желéза,
.
на пальцах — обручальных ободков.
Ну а первей других на Нижней в двери
плотва стучится, а потом уж звери:
заглядывает в скважины замков —
и видит зеркала, плотва в которых
колотится в настырных уговорах
.
её впустить, её, не осетров.
