Ты бы приходила в это время,
набегала б, что ли, хоть с вознёю
печенежской: исподволь зверея,
снежностью срамила б крупяною
в день, когда свалились снеги с неба
и влетели в форточки на кухне,
в комнате, откуда я ни семо,
ни овамо, потому что «Тухни, —
выдохнула в день один хороший —
первоснега — и пропала вовсе, —
без меня. Ушла твоей порошей:
видишь след? — простыл он на морозе.
Лампочка моя, весной на гнёздах
птицы раскричатся, — меня вспомни.
Всё, один тускней, ушла на воздух.
Всё, ушла под солнце вероломно».
.
Снег опять лежит на нашей кухне…
Палкой била б, увела б с собою…
Я застыл на месте… Будешь — ухни,
потяни, — и потянусь, и взмою.
набегала б, что ли, хоть с вознёю
печенежской: исподволь зверея,
снежностью срамила б крупяною
в день, когда свалились снеги с неба
и влетели в форточки на кухне,
в комнате, откуда я ни семо,
ни овамо, потому что «Тухни, —
выдохнула в день один хороший —
первоснега — и пропала вовсе, —
без меня. Ушла твоей порошей:
видишь след? — простыл он на морозе.
Лампочка моя, весной на гнёздах
птицы раскричатся, — меня вспомни.
Всё, один тускней, ушла на воздух.
Всё, ушла под солнце вероломно».
.
Снег опять лежит на нашей кухне…
Палкой била б, увела б с собою…
Я застыл на месте… Будешь — ухни,
потяни, — и потянусь, и взмою.