В сосуд переливания кровей,
в отбитого по рёбрам атакáмсом,
сестрички Бовари на Малабарском
театре расчленения бровей,
грудей, локтей, горстей вливают три —
предписано ещё лейб-Пироговым —
три части, исцеляющие вдовам
мигрени от уныний, если при
Топониме В Предложном Падеже
ну наконец-то дрогнул свет их бу́ркал:
пол-литра белой, синей — ей гомункул
обязан пересаженным обжé
аристократам духа (допекли
своими идеалами — и взяты
с поличным, идеалами, пощады
не просят, кровеня́т — не куркули)
и дознанным владельцам трудных жаб,
чей тёплый гипс пождёт их у постели, —
один, всего, стакан гранёный… Неля
и Эля, сёстры Эммы, если слаб
излишне рядовой или сержант,
во взвесь плюют, надеясь на удачу.
Но этот элемент не счётен, сдача
за то, что не возьмут никак Брабант…
в отбитого по рёбрам атакáмсом,
сестрички Бовари на Малабарском
театре расчленения бровей,
грудей, локтей, горстей вливают три —
предписано ещё лейб-Пироговым —
три части, исцеляющие вдовам
мигрени от уныний, если при
Топониме В Предложном Падеже
ну наконец-то дрогнул свет их бу́ркал:
пол-литра белой, синей — ей гомункул
обязан пересаженным обжé
аристократам духа (допекли
своими идеалами — и взяты
с поличным, идеалами, пощады
не просят, кровеня́т — не куркули)
и дознанным владельцам трудных жаб,
чей тёплый гипс пождёт их у постели, —
один, всего, стакан гранёный… Неля
и Эля, сёстры Эммы, если слаб
излишне рядовой или сержант,
во взвесь плюют, надеясь на удачу.
Но этот элемент не счётен, сдача
за то, что не возьмут никак Брабант…