Желания невнятны, как и сам
замёрзший этой ночью, но не слишком:
в него вцепился лёд, но вдруг дождишко
(не вдруг-снежок) на лавочке телам
помог: прошёл насквозь — и отцепил
от лавочки его, её (подружку).
.
— Со школы! Это мы её, Царь-пушку,
с вот этой молотком! Металл так гнил,
что вот такой кусок при нас отпал!..
.
Кричит, кричит, как будто я не слышу.
Я слышу, слышу…
.
— Думал, это мыши!
А это лёд! Как клещ бойцовый! Жвал
у филы бразилейро не разъять!
Что ж говорить о твёрдой русской влаге!
Я — инженер ракетный! Это — Влади!
Маринка! Мы в любви! Но нас опять —
Марин, как в прошлом годе! — лёд хотел
загрызть! Ракетный, а теперь цепная
собака-пёс! Других таких ломаю!
Не спали чтобы тут! А то от тел
благоуханье в парке! А какой
теперь осенний месяц?.. Неужели!..
.
Я убежал к телам от вермишели
и чая с мёдом, мучаясь строкой,
которая не шла. Я им сказал:
чай, вермишель, котлеты, подождите,
я быстро, я беглец, вы в неолите,
вам очень надо, я читал журнал,
в котором о котлетах для людей,
которых лёд удерживает силой,
так отзывались славно, вам бы с милой
мадам белков, белков бы вам…
.
— Эгей!
неси белки, неси! Нет, не неси!
Портвейн неси! Тащи портвейна сине
не море — окиян! Маринка в мини!
Портвейн-портвейн! Бегом давай! Мерси!