Были в городе, пили в кино,
баб искали, нашли и катали
в магазинных тележках, вином
закупившись, и — тронулись в дали,
из которых с набегом ушли,
чтобы в первом ряду под экраном
дуть вино, а потом в феврали
выходить и ловить, и недаром
брать с собой городских сладких баб,
от которых тележкам истошно:
эти наших теплее, иззяб
пгт наш без них, этих — можно.
А потом началось домино:
наши новые бабы доселе
были чьими-то; оживлено
умыкание мадмуазелей
оказалось падением тел
бывших вздорных владетелей наших
новых ласковых жён. Оскудел
вздорный город: десяток стенавших:
«Ах, отдайте нам наше назад»,
уронившись, не встал, потому что
потому что не встал, — мы лопат
взяли в город немало и, руша
одного, успевали воткнуть
штыковую лопату в другого.
Десять баб — десять фишек, чья грудь
вскрыта. Ишь захотели алькова…