Эти нелюди

Они сдирают с нас — а мы с них станем?
Живьём сдирать с них кожу будем, нет?
Они при всём честном, по иорданям
нас развезя, нас топят, и сюжет
орёт во всю ивановскую: «Вкусно!
целебно! не в пример, куда святей!»
А мы, их с бою взяв, на Красной гузна
их на колы́ насадим без затей?
Да хоть бы и с затеями: с судами, —
но после пусть на Красной, перед всем
и каждым, кровь из носу. Нас съедали —
а мы их уплетём? Чего — «зачем»?
.
Три года один мальчик был под пыткой,
три года электричество в паху
у мальчика резвилось, смерть улиткой
подкрадывалась к мальчику, но у́
палачества не вышло: мальчик — вещий:
всё о себе забыл, он говорил:
«Я тутошний. Мне три. Собак не вешай
на маму, сука, мама — дыба, жил
у вылупка выматывать напрасно
не будет, лишь за дело. Папка? — боль:
мне три всего, и вряд ли я погасну
в младенчестве. Отец сказал: “Яволь,
так рано он не кончится”. — И дёру.
Как мне на дыбе? — скучно… ничего.
Мне три всего, но я такой матёрый,
хоть в “Куртенгóф”. Какое хвастовство?!.»