Скажи-ка, дядь (не из Михалюрьича)

— А крем с солдат кто слизывает, дядь?
— А в лототрон кладут гуртом билеты,
и бабы тянут их, чтоб изумлять
гусар своим усердием, и эта,
которой повезло, с собой собак
до стаи может взять: пусть легкоконны
полки, но и язык не враг… Итак:
отныне она Лиза, и резонно,
что ей дают полковника, затем,
по окончаньи слизыванья, званье
дворянки/фаворитки, может крем
с тех пор лизать бесплатно и бизанью
украсить штангу, правую, ворот
(представь, ребёнок: Федя (?) бьёт, а вихорь
ворота под бизанью сносит, мрёт
большое сердце зрителей, и Игорь,
который князь, но диктор говорит:
«Рыдайте ж, это плач, а не молчанье»).
А конногренадёр в бою небрит,
а Лизе это в счастье: в тараканьи
усы засунуть язычок и торт,
смертельным ставший для драгуна, чисто
слизать — не придерёшься, «Я припёрт! —
хохочет наш драгун. — Вот так бы триста
разков подряд, о, Лиза, я прошу!
А поцелуй подарите?» Веселье —
и чистокровный смех по мурашу
(другие убиенные подсели,
завидуя, и видели: в усах
жил муравей, а «Лизка — ам козявку!»)…
— Скажи-ка, дядь, а торты в небесах,
которыми из пушек садят, славку,
догнав её, уложат, как бойца?
— Когда бы птичка в авиаразведке
служила — да. — А лучший торт конца
каковский, дядь? — Так «Киевский» же, детка.