Самолёт решил, что он
птица,
сбил с пути мадам
проводницу:
сердцем умоли́л
алюминий
называть отныне так:
воробьи́ний.
Стюардесса самолёт
обожала,
расстаралась так,
что с кинжалом
к инженеру на завод
прибежала
и все уши о мечте
прожужжала:
Пусть крыло
не лéнится, а машет,
воздух пусть
под дудку его пляшет,
и, прошу,
взлетал чтоб без разбега,
мало ль где
захочется ночлега.
Инженер кричит
от восторга:
как придумано чуднó
и как тонко!
Уберите, говорит,
только ножик,
я и так
машину сделаю дай боже.
Уточню лишь: самолёт —
перелётный?
Если да,
двухместным будет: пилот и
пассажирка, то есть вы,
стюардесса
(а осёдлый ни к чему,
если честно).
Воробьи́ний, как ничто,
нынче редок,
оттого осведомлю
напоследок,
что летать
машина будет не в стае,
пусть нахохлено, зато
восхищая!
И залип, запал, засел
за работу!
(Что скрывать,
себя увидел пилотом:
«Махолётиком вспорхну —
осмелею,
я же стреляный, а значит,
сумею!
Закруглилось всё —
поди ж ты! — красиво:
плод трудов
двухместно-пугливый
Новый год встречал —
хочу! — в Варадеро,
где всегда —
бессрочно! — летняя эра.
Ну так что же? Раз любовь
и смекалка,
инженер
и стюардесса-нахалка,
самолёт
и воробей захотели…
По всему,
и вы бы тоже взлетели! 
