Кошку гладит хулиган,
Вежливый подчёркнуто,
Мурка хочет круассан,
Оттого и погнута.
Танк девицу провожал,
Что жила у кладбища,
Пел, стихами ублажал,
Потерял в туманище.
Под рукой всегда кастет
Мармеладный.
Столь непрост менталитет
Ненаглядной.
Математик сел на кнопку
И спросил: «Который час?»
Класс, мечтающий о трёпке,
В шоке: «Что, уже маразм?»
Полицейский рассуждает.
Руки забинтованы.
Взгляд поймал: «Увы, пытаю.
Бью, как зачарованный».
Мой папа человек военный,
Не расстаётся с пистолетом.
Его убили прошлым летом.
А новый тоже сейчас пленный.
Драться запрещает папа —
И ремнём: «Нельзя, нельзя».
Малолетство не гестапо,
Просто детская стезя.
Маму хочет видеть школа.
Я пока цела.
Я за то, чтобы порола,
Лишь бы не пила.
Уронила мама дочку,
Та разбилась на осколки.
«Надо бы сходить за скотчем,
Вспомнить о семейном долге…»
Космонавт постится:
Воду из мочи
Цедит — пристрастился.
«Господи, молчи».
Космонавт, увидев бога,
Завоображал:
Попросил о диалоге —
Бог в ответ заржал.
Космонавт чуть-чуть расстроен:
«Ой, Земля не шар, а гладь».
ЦУП эпически спокоен:
«Повтори. Хотим понять».
Космонавт: «Стучат снаружи.
Может, вылезу — контужу?»
ЦУП: «А если это наши
Потайные экипажи?»
Космонавт: «Внизу Россия
Уж который день».
ЦУП: «Мы в курсе. Эйфория.
Пьём. Забили. Лень».
Говорит шофёр шофёру:
«Скольких раздавил?» —
«Тараканов где-то гору
И трёх дрозофил».
У шофёра раны всюду,
Но не тени робости:
«Из ИГИЛа вёз посуду
И проснулся в пропасти».
Парикмахер ухо чик,
Пробует пришить.
Ожидая стрижки, сник:
Думаю, как жить.
Лаю на стаю.
Стая молчит.
Даже не помню,
Взял ли пластит.
Писатель дышит, будто пишет,
А дышит запахом степным.
Кричал: «Я жив!», да кто ж услышит,
Ведь погребли совсем больным. 
