Льву
Рубинштейну
У картотек других пространств-времён
истёкшее мелеет меткой брешью:
где «В ночь на выходной загул племён
Срединного Портвейного Безбрежья»?!
Кто замотал востребованный труд?
Кому он указал искусство пенья
колоратур, пока не разметут
по камерам короткого сиденья?
Кто, строчкам следуя, увёл из-под резца
соседа справа деву форм нездешних,
чтоб сделать не жильца, но погранца,
которого застрелят под черешню?
(А косточки, а косточки в карман:
логарифмической линейкой после боя
сочтут число волжан и вологжан,
излишне козырявших кайнозою.)
О чём и с кем молчать, когда, упав,
проспишься и заметишь, что суббота
не та, не там, и ты, себя позвав,
календарю пеняешь на икоту?
Кому-нибудь случалось по вине
трамваев, лифта, гроз, метеорита
всё пропустить и в этой новизне
увидеть подлое: фашизм апартеида?
А список опечаток и простуд,
постигших автора, когда он, скаля зубы,
не приложил к работе парашют,
тем самым уязвив аэроклубы?
Что если там не «пить», а «крепко петь
в присутствие луны и выходного»? —
Тогда б я подстерёг его и средь
дебела дня склонил к пережитому…
Признайтесь ради собственных племён,
которым что обряд, что гоп со смыком:
надраться в пятницу, как желдоргегемон, —
совсем не то что трезво пить по книгам! 
