Вадиму
Юсуповичу
Абдрашитову
Под дождь забьюсь, чтоб не пойти ко дну
и наконец-то выдохнуть: с нéй смóг бы…
Но задохнётся ливень: ты одну
её оставил — неужели чтобы?..
А в спину снова тычется щека,
и голосок смущённый, тихий: вот бы
остáлся ты, и здешние стога
не заскучали б — травы мягче сдобы, —
все перепробуем и каждый назовём,
и будет чем порадовать зимою:
когда ты между вьюгой и борщом,
я рассмеюсь: нас вскоре станет трое.
И голова катнётся со спины —
открыть меня огромными глазами,
в которых всё и вся, лишь для луны
нет нынче суши, зáлита дождями.
Спрошу: тебе никтó не говорил,
что ты красивая, хорошая — и очень?
Я первый, видишь? Мне б ещё чернил,
писал бы письма, лапал между строчек…
— Нет, подожди. Я ухожу с тобой.
— Куда? Зачем? Там ничего, там пусто.
— Из-за тебя я вымерзну зимой. —
И губы в кровь в два жалящих укуса. 
