О рыба, как опрятны твои вздохи,
когда тебя кладут на этот лист,
в них что-то от дописьменной эпохи —
и будто бы река, рыбак, логист
тебя сбывают ртам без промедленья,
и времени на объясненье им
чудесности подводного теченья —
летучий миг, и только бы съестным
не стать, пока жива, хотя всего-то
сначала умертвить, а там и в пасть,
и ты дышать спешишь и криворото
хватаешь воздух, тыкаешься в пясть,
и эти угловатые проглоты
стесняются пускать слюну, пока
ты ротоплещешь им своей зевотой,
и лишь тогда булыжник, острога
спохватываются: так это ужин…
Нéт, завернуть в роман или стихи
и сáло можно, но ему не нужен
живой виновник чувств или стихий,
сойдёт и бред любого живодёра
со снулыми глазами из газет,
его задора ора, грязи, вздора
достанет на обед и на клозет,
а ты покуда ды́шишь, как и все мы;
куплю в стихах и отнесу в прибой,
а строчки не вини, печалься немо,
не будь ревнивой, строгой и тупой. 
