Лимон устал, но это пот работы;
он интересничал, влюблённый желторотый,
перебиваясь с блюдца на налив:
тарелочка вытягивала жилы,
каймой голу́бой скалено кружила,
мазиле напоказ благоволив,
ещё бы в пляс пустилась, закрутилась,
взгляд смазав, как развязный наутилус…
Но это что: зелёные бока
с материками, битыми о землю,
округлые с претензией «объемлю»,
до червоточины пупа, как донага,
раздевшись, подле шариком торчали:
налив Землёю бредил, и мистрали
на обороте галлов били в дрожь;
по счастью, из незримого оконца
тёк апельсин — полуденное солнце,
и тень лимон не застила. Даёшь.
Лимон усох: какой-то год работы,
а Соловки такие, что охота
Петрову отравить грузинский чай;
спасает Водкин: стелет самобранку
охвата карты пира спозаранку
и пьёт здоровье: целый мир встречай! 
