Август, зима, на стрёме северная Суоми:
лето, бывает, заране выйдет вдруг и дойдёт.
К чёртовой матери — греты реки, тела и коми,
да и котлеты тоже (ужин). И твой отлёт,
мёрзлой, под звонким ситцем, зá море уже завтра.
Сахарная тростиночка, что тебя в небо ведёт?
Ангел из почтальонов спит у калитки: сафра,
воздух, и в нём круженье угольных глаз тенёт.
Что же, с морковным носом так и оставишь или
ворон (пребудет рядом) с насморком, а склюёт?
В катаных снежных бабах боязно, а чернила —
просто вода и в солнце сухо им? Писем лёт
разве не гнёт в бараний, если в ответ: погоды
нету и здесь любезной? И почтальон кивнёт —
мало ли сны какие видятся сивобородым.
То есть ничто, молчанье, то есть вполуоборот,
то есть иду я лесом. С пол-оборота в драку:
ты же разлёгся, сволочь. Пусть по губам прочтёт:
если не будет писем, выгони, как собаку,
вычеркни на неделю, но возвратись на год. 
