Не выпала, но потеряла сердце:
косилась без конца на свет из дверцы
(я не закрыл, я враг, я не закрыл),
который обегал чердак, стропила,
и темноту оттенками рябило,
касался ранних и нетвёрдых крыл,
влетал в глаза и тормошил: «не знаю»
почасту выручает вашу стаю;
а может, там, где этот малый свет,
месторожденье сладких насекомых,
ведомых червяками и весомых,
как суета предсвадебных сует?..
И увлеклась, и потянулась, и слетела
в ночь эту с блеском сытного удела:
крыло рвалось о тени, но нашло
светло заветное, а там не воскресенье
и ни души — людское измеренье,
и вместо хлебных мух в окне гало.
Мы будем скоро, но не растолкаем
воробушка ни влагою, ни лаем:
не отыскав пути назад, прилёг,
порхнув на первый, на пустом диване
и больше не метался. Он заране
шмыгнул и канул, птичий мотылёк. 
