Сигизмунду
Доминиковичу
Кржижановскому —
с восхищением
Человека встретив, сёстры Нежность —
семь их, и у каждой своя стать,
рвали бы его и неутешность
быть мешала, замуж выбегать, —
ждут, пока монета ляжет птицей,
чтобы загадавшая смогла
первой подойти и объясниться:
очень вас хочу, и догола —
скажет остригайся — обкарнаться,
скажет оставайся мама в чём —
оголиться, скажет мне бы братца,
не интересуюсь, — и плечом
повести униженно — и лесом.
Если Интимéе повезёт
(скажет расстилался б мелким бесом
перед вами годы напролёт!),
швейною, pardonne moi, машинкой
станет, чтобы суженого до
убыли постельною волынкой
довести и ужаса «за что?».
Буде Ревневее пять копеек
выпадут, она любовный жар
устремит на дерзких ротозеек,
кои любовались, как загар
прилипал к хорошему на пляже,
и жених испортится: сама!
ты сама на мужиков! И даже
бросится с ножом на деву. А
коли Воздыхея к молодому
подберётся и начнёт вздыхать,
от тоски по ней он по-простому
вымрет одним духом, и опять
не она — Сердцея ль, Заботея ль
влюбятся без памяти в того,
кто, оставив что же я содеял?!
в дёрганой записке, правду о
сердце изувеченном распишет:
если она рядом, бьётся так,
что не жил ещё — а будто выжат,
или о заботе: холостяк,
я сначала думал, так и надо:
кормит с ложки, водит в туалет…
Задушила лаской. Но Канада,
к счастью, добегаема… Вослед
сёстры овдовевшие поплачут —
и вперёд: за новым женихом.
Зáговор «отстань» ещё не значит,
что отстанут. Могут и силком. 
