Как птица с сорванным крылом,
я тоже шаркал по пространству
и даже вспархивал столбом —
но вниз тащило с постоянством,
завидным чемодану с…
пятьюдесятью пятью томами?
среди коси, коса, росы
пока изрядно и локтями
толкают капли мотыльков?
И с пяди-с-кувырком подлёта
я выпадал мешком мослов
на гвозди в смехе криворотом
(а как бы подлетал без них?
а так хотя б не льнул к планете:
упал, обматерил, затих,
и снова — до гвоздей в просвете).
Так и тянулся по земле:
уже искал восток и, ноги
поджав, завидовал: в шмеле
иные, верно, эпилоги:
лететь, лететь, лететь и пасть —
совсем не то что, жизнь на брюхе
исползав, глупо на напасть
напасть, — и всё, и глина пухом.
А тут услышал: «Лишь вдвоём
витание осуществимо.
Я буду сверху — и взовьём.
Ты хочешь? Очень?» — Нестерпимо. 
