Фланелевые солдаты

Юные фланелевые лица
строгие фланелевые речи
цедят, и не самоустраниться —
дульные. Заслушиваться крепче
и не переспрашивать ни в коем:
или окопаться, или биться
сердцем перестать и перед строем
исчезать всерьёз, — боец в тряпице
сникнет, затуманится, рукою
выщупает шею: «Ля-бемольно
кровь ещё орёт и прёт рекою»,
ткнёт штыком — не объяснять, что больно,
дохлый ты, и следующие штуки
пусть в присядке сгинут пред глазами
(ближе фокус, будто близоруки,
что если в последний?): под трусами
Лолы нечто гордое не слишком,
тёплая скамейка после Лолы,
стебелёк, коснувшийся подмышки
Лолы, кровь на пальце (уколола
Лола); люди пусть побудут тоже:
мама, Лола в ду́ше, Че с сигарой,
Папа Нóэль, снова Лола (лёжа),
Габриэль Гарсиа Маркес (старый)
(в оба зри, а вдруг не повторятся).
«Я не виноват, — фланель нашепчет, —
ты не затаился. — И с прохладцей
к следующему: — …этот тоже нечет».
Сладкое, кто б спорил, слово «воля»,
так ему, тирану, ему — мало,
если б только Лолы было вволю,
мало было Лолы, не давала.