«Проснулся!» — теребит Петров
по телефону Сейнт-Петрову;
та отвечает, уколов
булавочно его: «Здорово».
Петров переживает: «Ай, —
роняет горько (внял другому:
услышал «снова»). — Наводняй, —
кивает самовару, Ому
в розетку кланяется: — Чуть
дай электричества, о Жора. —
И подвывает крану: — Муть
сойдёт, вода придётся впору».
Вода светлеет, кран поёт,
влажнеют недра самовара,
Георг Симон не бьёт, а мёд —
U, I и R — резервуару
дородному не цедит — льёт:
великодушен. Пышным пáром
вода уже исходит. «Вот,
чай буду дуть! — Петров поджарым
двадцатилетним голоском
св. Петрову тешит в трубке. —
Мне много лучше и притом
я скоро всё, и дни так хрупки:
боюсь разбить их невзначай».
И, проглотив глиобластому,
вприкуску с чаем хлещет лай
на перестук дождя по дому.