Одинокая комната. В ней одинокий стул.
Свет, поскрипывая, перерезает дорогу
косяку половиц: резкая линия скул
фотонов с востока обмакивается отлого
в одинокий уснувший вяз и ломает строй
лезущих нá стену ног руками кроны.
Полотно одиноко, текуче, живёт игрой
мгновений, окнá и стенки. Иллюзиону
добавляет жизни M. domestica domestica L.,
стайку пыли гоняющая, о смерти
понимающая главное: она — цель.
На стуле — платье. Покраснев, «примерьте»
попросить некому, некого — никого.
Платье горбится. Одиноко ему. И я мог бы
забежать в эту комнату в Рождество
и понюхать его, и ощупать его худобу. 
