Памяти
Александра
Аркадьевича
Галича
Дом, который Павлов счёл за лучший,
дюжинным, в толи́ку этажей
(восемь, что ли) был, но он не случай,
не удача — труд: и алкашей
как везде; и при́ смерти изрядно
смертных, доживающих деньки
(каждый первый); и на солнце пятна —
женщины гулящие — горьки,
сладковаты, но всё те же бабы;
одиноких беспросветных дам
найдено и познано неслабо:
половина с горем пополам;
женщины, способные к рожденью
граждан упоительной страны,
больше склонны к уничиженью,
гордостью перéутомлены́:
«Да, от вас рожу; пошли в потёмки», —
— среднестатистический ответ;
из зачавших двое — незнакомки,
третья назвалась: шекспировед;
дети есть, но все всегда с соплями,
все хотели в космос с двух до трёх,
после — забивать с шестью нолями
или спать за трогательный вздох;
имена — Иваны да Марии,
даже у наехавших сахá;
Ивановы все — из энтропии? —
хрен, отсюда, и Петровы, ха,
все отсель, из нашей амнезии;
разговоры: «выпить бы сейчас»,
«бабу б», «мужика б», «а Евдокии,
дочери моей, — сатириаз
у ея варёного бойфренда»,
«нам бы эпилепсию сынку —
армии сдавать его в аренду
не хочу, не буду, не смогу», —
самый рядовой из средних, счастьем
провонявший по антенну дом
перед генералами со страстью
Павлов защищал, тряся перстом:
«Дом, который Павлов гексогеном
завтра втихомолку подорвёт,
превосходен по аборигенам;
лично знаю всех наперечёт». 
