Это было вот-вот: отовсюду наяривал Брамс
(Гилельс, сам ли — бог весть), выносило на улицу всех,
обступали столбы, говорители выли, успех
Иогáннеса был беспримерным: оставивши рамс,
животы с голодухи, доносы, на речке Трубéж
половчан недобитых, двойной ля-минорный концерт
до упаду плясали и щёк, завалившихся в беж
(но коняг не кончали!), и пел Левитан на десерт.
Это празднично было, не правда ль? И сам Изяслав
у рояля, за пультом за что погибал без конца? —
Не за то ль, чтобы Гилельс (иль кто там?) тупил шельмеца
половчанина Брамса булатом до меты «безглав»?
Или, может, за то, чтоб в поклёпы, нужду и котёл
на Нежатиной Ниве народности врéменных лет,
обезножив, уснули, и снился им шведский, но стол,
а в подмётной берёзе — любой из князей, ибо швед… 
