В чумном дому среди холеры
сжимаешь (а «лепаж» ленив
сажать в пятак петровской эры
весь день с семи шагов, и фиф
звонки оскомину набили,
и Акулину вибрион
уел, увы, она в могиле —
а я зачем-то припасён…
как нá зиму дрова и сено?..
и мавки кончились в пруду,
и ром в глаза иль внутривенно
приелся, а ещё в ладу
с заразой, запертой снаружи:
уж больно весел и глумлив,
уж ямщики кричат: «не струшу» —
и давят, и императив
таксистский нынче — «всех в лепёшку»)…
.
сжимаешь весело перо,
едва оставив сон, но лёжку
не покидая, нехитро
в два утра пишешь вещь такую,
с которой даже на гвозде
не стыдно дёргаться, рискуя
дурацкой пулей в животе.