Анна

Когда в себе — летит на электричку,
приплясывая даже, вовсе нет
и мысли, что прикрикнет на синичку
казённый человек, и та, в фасет
разъятой головы, в котором крáсно,
не насмотревшись, смирно упорхнёт,
что упадёт случáйно — или лёд
(перрон всегда во льду, а в нём соблазна
.
скользить, катиться, скатываться — бездны)
утянет под колёса, и… И все
вокруг переживают: «В стрекозе
задору чересчур» — и разлюбезны:
«Вас провожу?», «Вас посажу на поезд?»,
«Вас рассмешу? скажу смешное вслух?» —
«Пожалуйста». — «Июль уже заборист,
а вы в одном пальто». — «А надо б в двух?»
.
А также замышляют некрологи:
«Тогда смогла — а нынче не смогла.
Как хорошо, когда колёса ноги
переезжают лишь: она цела
осталась как-то раз, а нынче — нате-с:
без головы и всадник не ездок…»
А если не в себе — один итог:
летит под поезд. Морфий не каннабис.