В круг меловой скотина забредёт —
и мается: из рук поя́т, и в жите,
выгуливаясь, можно наперёд
наесться, но назад никак не выйти;
не режут на шматы, приходит — кто? —
и учит — для чего? за что? — свободе:
к любому загляни бездомным дó
полуночи, обеда, на исходе
застолья, свадьбы, тризны и скажи
как божий человек, а не скотина:
жить негде, оливье хочу, и вши
изъели с оводáми, — на перину
положат ночевать, отмыв, овса
ведро напарив с неприступной горкой,
а вот туда, куда глядят глаза,
где, маму поимев скороговоркой,
зачем-то прежде выбив зубы и́
зачем-то приказав другому зубы —
«ногой-ногой; теперь они твои,
бери-бери; передние не любы?» —
повышибить, порежут на шматы
за одоленье мелового круга,
нельзя, назад никак, — и две беды
с мятущимся скотом творит разлука:
скотина потихоньку по ночам
как встретит человека — так калечит,
а утром от Сати́ в пандан к харчам
рыдает, и опущенные плечи.