Составишь слово ОСТАНОВКА, — и́
пора сходить, а человек, с которым
играешь, наскребает ВАЛУИ, —
и, если осень, никаким фланёром,
сойдя не на своей, идёшь в леса
за полными карманами надменных
припомненных грибов, и голоса
аукаются в чащах об обменах
опять на бузину мешка опят
и нá зиму — лужайки недотроги,
бельфлёра майки — на патрициат
грибного царства, белый гриб, и логи —
на взгорки. Крики тоже чёрт-те где
сошли, попав в жару или на Святки,
но прижились в словесной правоте,
и в шёлковых чулках за мармеладки
рябины с рыка с буйной головой
поеденного бабочкой медведя
хотят дискантом или к строевой
негодность, или «убиенный Федя,
пусть будет тучноягодным сей год,
а сложносочинённое словечко
НКВД — совсем наоборот:
не уродится, уродится — речка,
в ней рыба уродится, в рыбе нем
как рыба вновь сошедший обнаружит
друзей и расставанье насовсем
с тем, что снаружи». Вот и я снаружи.