Завидная нагая заводская,
точащая весь день, не выбегая
сомкнуть в курилке веки, втулки, чая
не пьёт, а сразу просит рядом лечь —
«в постели? всё равно?» — и вызвать течь
замотанности прочь, затеяв речь
.
о чём-нибудь из книжки непонятном
и невозможном, чтобы стыдным пятнам
краснелось от смущения в попятном
движенье слов от устремлений тел, —
и засыпает нá слове «хрустел
апрельский тонкий лёд»; потом пробел,
.
подъём, и тишина, как будто зубы
повыпали, и стыдно рты, как тубы,
заставить выть о том, что лесорубы —
она в моих ночных губах, — «и те
нежнее». — «Вышло так». — «Но я везде!..»
Нам нечего сказать, как и дуде.
точащая весь день, не выбегая
сомкнуть в курилке веки, втулки, чая
не пьёт, а сразу просит рядом лечь —
«в постели? всё равно?» — и вызвать течь
замотанности прочь, затеяв речь
.
о чём-нибудь из книжки непонятном
и невозможном, чтобы стыдным пятнам
краснелось от смущения в попятном
движенье слов от устремлений тел, —
и засыпает нá слове «хрустел
апрельский тонкий лёд»; потом пробел,
.
подъём, и тишина, как будто зубы
повыпали, и стыдно рты, как тубы,
заставить выть о том, что лесорубы —
она в моих ночных губах, — «и те
нежнее». — «Вышло так». — «Но я везде!..»
Нам нечего сказать, как и дуде.
