В боевую машину царицы чужих магазинов
посреди иноземных полей набивается десять
(с экипажем) мальчишек, и вот они, клювы разинув,
чтобы медные головы вскоре сложить иль повесить,
высыпают наружу, добравшись до точки на карте.
Инфантерия! Ей любопытны засады на небе
куда меньше, чем местные бабы и девочки в марте
и, тем паче, пожрать, подломив магазин, в ширпотребе
отыскать для любимой блескучее что-нибудь или
наложить десять куч, потому что чужое и можно.
Оттого спотыкаются, падают, воют: «Подбили.
Истекаю. На помощь. Придите. Мне страшно. Как тошно
подыхать на чужбине, а не». ¹⁷Оператор гранаты,
низвергаемой с дрона так метко, что вражья пехтура
упадает, не смейся! ¹⁸Не фраер Господь: быковатый
хохот слыша, к врагу прикипит и заступится сдуру.
посреди иноземных полей набивается десять
(с экипажем) мальчишек, и вот они, клювы разинув,
чтобы медные головы вскоре сложить иль повесить,
высыпают наружу, добравшись до точки на карте.
Инфантерия! Ей любопытны засады на небе
куда меньше, чем местные бабы и девочки в марте
и, тем паче, пожрать, подломив магазин, в ширпотребе
отыскать для любимой блескучее что-нибудь или
наложить десять куч, потому что чужое и можно.
Оттого спотыкаются, падают, воют: «Подбили.
Истекаю. На помощь. Придите. Мне страшно. Как тошно
подыхать на чужбине, а не». ¹⁷Оператор гранаты,
низвергаемой с дрона так метко, что вражья пехтура
упадает, не смейся! ¹⁸Не фраер Господь: быковатый
хохот слыша, к врагу прикипит и заступится сдуру.
