Мел

Несовершенен взявший в руки мел:
на классики расчертит городские
обширные асфальты, а расстрел
осадит рисовальщика: мессия,
помазанник, споткнувшись о его
квадраты, растянулся, кровь из носа,
моча из накопителя, родство
с волнистым попугайчиком износа
последнего, предсмертного: лежат-с
и каркают-с: «Всё прыгалки; ах, дети», —
вот снайпер и. Стрельнул, а этот бац —
упал, как вождь, как фюрер при ответе
на справочный вопрос: «Ещё живой?»
Снял снайпер, снял, тут ничего такого,
зарубка на прикладе номер. «Ой,
снимать ли мать? Она на полвосьмого,
с цветами, манной кашей и в словах:
“Убийцы, вы убийцы, мальчик мелом”.
Снимать, алё? Зарубка номер. Ах,
она от леонардо в оголтелом
порыве духа гонит наших: “Брысь,
давай отсюда, сраный веронезе”.
Алё, стрельнуть?» — «Алё, пока вперись.
Глаз зоркий, Зоркий Глаз?» — «Мой глаз в разрезе
её плакучих глаз!..» Тот, кто взял мел
и окаймил застреленного шкета,
«несовершенен, — мать кричит, — умел,
как я как мать, нет хуже силуэта».