Рыба, мясо, Гоголь

Тут кучно ходят строем. Поступают
сюда из лимба: в ад из лимба стаю
ни-рыбы-и-ни-мяса, тихих нежных
дебилов из ходячих и из лежнем
валяющихся в карцерах желтушных
домов, и санитаров, малодушно
доказывающих, что били, бьют
и будут впредь целебным смертным боем
дебилов дрючить вяло и запоем
(крещёных, впрочем, братьев, бьющих люд
.
во дурках, не берут), завозят рыбой
лежалой перемёрзлой — и «Надыбай, —
с собаками кричат, — задор, отвагу,
печатный шаг и перевес, навага».
И ходят, ничего, умеют, строем,
поддакивая: «кровью их умоем»,
«да как же не умыть». А в четверги
на Первый Малабарский возят немцев,
учителей немецкого из энцев,
их кошке на лизок, но сбереги
.
их — кто же будет гордо «тоже мясо»,
«да как же мы не мяса брутто-масса», —
поддакивать конвойным и собакам?
И ходят, ничего, печатным шагом
бросаться на мясные амбразуры.
А в пятницы дают литературу:
подвозят нá семь штурмов мёртвых душ,
и фронтовой напиток гоголь-моголь,
все семь цистерн, течёт налево одаль,
а с ним и воскресение из туш.