Адам и Евы

Они сделали это, и только в будке,
в телефонной, как сволочь, сказали, можно
пережить не Москву, ко Москве не чутки,
саданули с размаху, в Москве истошно:
хиросима в Московии, нагасаки.
Так по радио каркали в эту зиму,
наступившую летом вослед атаке:
типа Суково цело и неделимо,
пусть и густо пропахло лучистым швыром,
там на Геббельса мыкает горе будка,
две копейки звонок, с микромиром сирым
говори — не хочу, безопасна, будто
безопасная бритва, с собой собаку,
но одну, а не пять, можно взять, и ласты,
часовой возле будки торчит, однако
не стреляет — билеты, сказав цветасто:
«Лотерейный. Берите. Иначе вовсе
не попасть», раздаёт, а в билет госбанка
откровенно плюёт, не стреляет, «Оси, —
говорит, — не нужны, не нужны и Анки»,
потому что приказ уберечь Адама,
потому что Адаму нужны три Евы,
потому что у фюрера вместо мамы
на рисунках артачатся полудевы.