Вы смотрите первый канал с львовой-беловой

О фюрере восторженно и лестно:
«Он мочит их в вине и лишь потом…»:
вождь вымоченных славно славным ртом
отведывает; дух захвачен: «Тресну!»
.
Бисированье; хохот, полный плача
(что если б промолчал); советы тó
вкусить, откушать э́то: от бордо
лопатки, объясняют, наипаче
сочатся; локотки же — от агдама;
про локотки разжёвывают так:
насколько они с виду срам-и-брак
что в зрелой корпуленции что дамы,
что господина, что в фигурках крошек,
настолько восхитительно вкусны,
когда дитя с агдамной глубины
выуживают после ряда лёжек.
.
Аплодисменты на «Теперь воскресну»;
счастливый стон, — объедками собак
прикармливает: даже натощак
собаки не лопаткам неуместно
не могут не — но крепким локоточкам;
«Вот, тузик, — фюрер радуется псу, —
секрет высокой русской кухни: у́
тарасиков вкусней всего не почки
но локоточки. Всё, пошёл отсюда»;
бисированье: «Пшёл, вали-вали».
.
И — интервью с тарасиком: «В шабли
не очень промокать. Не очень блюда,
как говорят, выходят в этом пойле.
Мне лично? Лично мне милей вино
по имени агдам. Оно чуднó:
когда в нём мочат, мама всего боле
стоит в глазах». Тут камера с мордашки
срывается на ножки — а их нет.
«Отрезаны, — взвивается сюжет. —
С агдамом бочки кóротки — да тяжки».