Бим и Бом

Бросали кости, выпадало слишком:
тринадцать выпадало всякий раз.
Что значило, что вот теперь-то слижем
с губ мойры участь, ибо обочлась,
нас посчитав, а нас осталось двое,
а двое — это после всех потерь
почти один. Пусть скорчит призовое
лицо отроковицы «уж поверь»
и даст слизать медовую заедку
со всех возможных губ. Ага, Платон?
Скажи, Платон: Атрóпа — сердцеедка?
Платон, скажи: который утишён
из несуразной пары будет, чтобы
полечь по стойке «смирно», как дитя
которое в плохое не особо…
почти не верит: мама, уходя,
зацеловала до смерти, и боли
почти не будет, а улыбка нá
полсотенном IQ-лице подоле
продлится, чем агония. Честна
ли твоя третья мойра, сволочь? Кóсти
бросаем снова: амбразура — вон,
соскучилась, строчит сплошное «бросьте
робеть, ещё живые Бим и Бом».