Оторопь

God, знаете ли, bless, а bless не шутка
об эту пору рук нечистых, лиц
и суетливых, рыскающих чутко
гляделок для карманных арттаблиц
при виде чистых рук, лиц, на угрюмом
подлобье глаз, которые насквозь
любуются нечистыми, изюмом
хлопочущими лицами. Елозь,
изюм, и объелозься. Сколько б мыла
ни вытерлось о руки и лицо,
они всегда нечисты; как бы мило
ни пялились изюмины, берцо
того, кому намедни эти зенки
принадлежали, в хаки было. Но…
полёг от артснаряда в летке-енке
четырёхсменных стрельб. Окроплено
полёгшее; глаза для пересадки
за папиросы проданы; берцо
одно, другое сварено; так сладки
из голени харчо… Глаза в лицо
нечистое легли, как мяч в девятку,
Не фунт изюму. Боже, пожалей,
когда я их в метро в окне вприглядку
слеплю, дрожа всё мельче и щуплей.