Люди любят вишню. «Мне б ведро», —
им сказать, как выдохнуть. Так вишня
попадает внутрь людей, и — о! —
прорастает в людях, что нелишне:
вишне тоже хочется вином
упиваться вусмерть, на «лепажах»
драться до трёхперстий в несквозном
лобовом отверстии (где каша
из мозгов, но косточки взойдут:
врач сказал, что выбросят побеги,
что ужиться с деревом не труд,
труд — не объедать потом сусеки
вишни, когда вишни зелены́),
не стишки писать, а насмерть вещи
(чтобы, если бросил с вышины,
как граната, ухнула зловеще,
положив врагов, а остальных
только приголубила), на Марсе
(нет, на Марсе просто, как в поддых
въехать пассажиру: он копался
с детскою загадкой)… лучше в
Петушках (а то и на Венере),
сбившись в сад, цвести… «Кому халвы!
Вишня, как халва! В ведро примерю?» —
на любой платформе говорят
всякому задумчивому. Скорый
дёргается. Что ж, решай. Я смят:
я купил ведро, и скорый — дёру. 


























