Семь-сорок

Тупой придурков лезвием ножа
ведёт туда, где гаркнут: «Несмышлёным
вход воспрещён. Но выход есть: паслёном
хотите стать на свалках? Шелуша
отходы, быстроумные вас — ам,
и нет нужды у них в насущном хлебе.
Зря не хотите, мышкины… В сурепе
нужда большая есть, хотите? Вам
понравится: артиллеристам и́
ракетчикам сурепка — мать родная,
получше аспирина: умирая,
герои продлевают себе дни,
сурепкой натираясь, ведь она
от взрывов помогает. Нет? Прекрасно:
сейчас произнесу, и от соблазна
не устоять вам, валенки: вы нá
ракете не мечтали ль в небеса?
Вот: грезили. Ну а у нас ракеты
хотят таких, как вы: увы, раздеты
ракеты без ракетчиков. Раз за —
садитесь-ка в какую-нибудь “Ха”,
летите в ней до города на карте
и этот город так раскочегарьте,
чтоб он истёрся с карты. Чтó, плоха
опять работка? Капризули ж вы.
А эта — как: во парках аполлоном
стоять, а постояв, проворно к лонам
дам льнуть — и коченеть столбом. Мертвы
настолько, чтобы дамы в мрамор — чтó
совали? Да окурки ж, дуроломы.
Ах, не настолько? Ну тогда шеломы
марш надевать — вас хочет спортлото.
Не очень-то шучу: за разом раз
в течение трёхсот годков высотку
брать, получать двухсотость и чесотку
(чесотку — раньше) по приказу “фас”;
вакансия “100-летняя война”,
возможен декаданс на амбразуру,
зато в конце контракта можно сдуру
начальничку шепнуть: пошёл ты на».
.
Дурак с тупыми думают семь лет
(нередко семь, но иногда — семь-сорок)
и выспренне лопочут: не, се — мóрок;
тюрьма — верней; айда велосипед
отнимем у того, кто нам не дорог,
оставив для креста дебелый след.