На белой скатерти расставлены тарелки,
На них — снега, катанья, санки, смех,
Жаль, что они не глубоки́, а мéлки,
Для ковырянья вилкой, а зиме,
Полезно б было развернуться шире:
Окладисто разлечься на холмах
Селёдочницы или на йоркши́ре,
Взращённом на семи комбикормах,
Вот он, добрейший поросёнок Федя,
Разделанный умелою рукой,
Лежит в основе, склабится беседе,
Ведомой хлебосолкой разбитной,
Она, похоже, старая солдатка,
Хоть молода, но взгляд острей штыка,
Мы с болью видим: как же ей не сладко
Без ежедневного до пота марш-броска,
Но гости позваны, и надо улыбаться,
Нести из Пушкина пронзительную чушь,
Пить в меру, но не колебаться,
Когда придётся доказать, кто дюж.
А где же сам солдат? Его не видно.
Наверно, был отправлен за вином.
А может, прям сейчас он змеевидно
Ползёт к врагу за важным языком,
Чтоб Родина могла сидеть спокойно
За праздничным межрасовым столом,
А нéдруг — ни за что, так пусть конвойно
Деревья валит и дробит кайлом
Урановые руды в штольнях дальних,
Чтоб мы могли полоний в чай опять
Класть всяким и вручать потом медали
За то, что не положено вам знать.
Вали-дроби́, коль поднял на святое,
На наш посконный, где б он ни был, мир,
Да мы, да вас, да и не за такóе,
Пакет на голову и пулею в гарнир.
Бонмó в семи томах, никак не меньше,
От стаканá к стакáну уж искрят,
И каждый Пéрес, Тéкел, даже Мéне,
Все с Упарси́ном чокнуться хотят.
О как же хочется попасть в картину,
Хлебнуть портвейна, Федей закусить,
Надеть фуфайку-хаки на ватине,
В хозяйку глаз натруженный вонзить…
Но это так, придирки к интерьеру,
Я о другом хотел: в окне цветёт весна!
Премьер подходит робко к ростомеру,
Биатлонист читает Щедрина,
Чуть дальше небо чертит «Тополь» смелый,
Под ним Нью-Йорк кури́тся, он вулкан,
У жерла чахлый куст, и Филомéла
Щебечет что-то про американ…
А в дальнем космосе (мы тоже это видим)
Плывёт гондола с надписью «Ты чё?!»,
И к ней по нанотру́бочковым нитям
Спешат и балычок, и коньячок.
Ну что ещё… Ненаших рвут овчарки,
Народ чеканит шаг, в руках портрет Отца:
Там Сокол Ясный нáд морем солярки
(Не нефти!) реет. Слоган: «Маитá!»
Ах, да, на стенке есть своя картина,
Ну не картина, как бы образá,
В ней Сокол Ясный нáд морем бензина
(Не нефти!) реет. Подпись: «Маитá!»
Пора вернуться к главному: приборам.
На них (находка!): горы снега и́
Живые люди дружат с санным спортом,
И с лыжами, конечно, и среди́
Детей, собак, старух, папаш и мáмок,
Горланящих от счастья на родном,
Мы зорко зрим двух явных иностранок,
Художник постарался, и притом
Он наделил их злачным поцелуем,
Одна другой шлёт пó ветру свой чмок…
Финал известен, ярок, неминуем,
Мы ждём его, хоть знаем назубок:
Их ковырнули вилкой: чётко, резко.
Снег тотчас же покрылся кумачом.
И как же заиграла сразу фреска!
А ну-ка, встали!! Да, плечо в плечо!!! 
