Какой дурацкий детский пистолет:
ни папе в глаз, ни мамочке в колено,
ни раскричаться на сестру: «Ланцет!
Ланцет, а не заточка, Авиценна!»
Ни пулю вытащить из яркой головы,
чей ум её расплющит и осадит, —
свинец не промелькнёт насквозь, увы,
погрязнет в твердокаменном фасаде
(была б дум-дум — в коленке лишь дыра,
зато всё прочее, и бигуди, и сказки
«ах, я к тебе неисчерпаемо добра»,
сгодится для разборки и оттаски);
ни по-людски до времени земле
предать и выплакать: какие были люди:
один, урод, всегда навеселе,
другая — па, скажи, — увязла в блуде,
да вот беда, погибли от руки
прелестного, но подлого созданья:
«Я родила случайно, от тоски»,
«Печальный случай прелюбодеянья»;
ни к бабам после завалиться, чтоб
впендюрить и оттаять к новой жизни
без пьянства, бесконечных баб и злоб,
с любовью к матери, заводу и отчизне…
Но что если случится рикошет
и пули превратят меня в подранка?
Какой дурацкий детский пистолет,
и кости очень толстые. Как странно… 
