Себя в карман вложила на дорожку
огрызком встречи в восемь цепких строк,
записанным, пока я спал, на трёшку
(«разменивая, вспомнишь как вещдок :-)»):
«Усовестишься пить меня из горла,
в стакан плескать, цветком дарить другой,
смолить досадливо, соскучившись по голу,
глотать заметками с трамвайной долготой;
а сделаешь ты вот что: на открытки
потратишь всё и в первой сообщишь,
что заскучал, готов собрать пожитки
и тут же выехать в мою “глухую тишь”».
Что стало с этой трёшкой, я не помню,
но я звонил, звонил, звонил, звонил…
Протяжные гудки по всей Коломне,
а для открыток не было чернил.